что за пепел седой и холодный появился в степи

Михаил Лермонтов — Три пальмы: Стих

Восточное сказание

В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый, под сенью зеленых листов,
От знойных лучей и летучих песков.

И многие годы неслышно прошли;
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.

И стали три пальмы на бога роптать:
«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор.
Не прав твой, о небо, святой приговор!»

И только замолкли — в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонком раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шел, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Мотаясь, висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров;
Их смуглые ручки порой подымали,
И черные очи оттуда сверкали…
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.

И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, пораженный стрелой;
И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке;
И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.

Вот к пальмам подходит, шумя, караван:
В тени их веселый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И, гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро их поит студеный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли до утра их огнем.

Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван;
И следом печальный на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.

И ныне все дико и пусто кругом —
Не шепчутся листья с гремучим ключом:
Напрасно пророка о тени он просит —
Его лишь песок раскаленный заносит
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.

Анализ стихотворения «Три пальмы» Лермонтова

Стихотворение «Три пальмы» было написано Лермонтовым в 1838 г. По структуре оно восходит к одному из пушкинских «Подражаний Корану». Но если в произведении Пушкина жизнь торжествует над смертью, то у Лермонтова смысл противоположный: природа погибает от грубого человеческого прикосновения. Поэт закладывает в стихотворение мотив глубокого сомнения в правомерности деятельности человека.

В начале произведения изображена картина гармоничной природной идиллии. Глубоко в пустыне расположен оазис, в котором растут три пальмы. Посреди бесплодных песков, сжигаемых солнцем, они питаются холодным родником, которому сами дают защиту от палящих лучей. В оазис еще ни разу не ступала нога человека. Это приводит пальмы в возмущение. Они обращаются к Богу с жалобой на то, что их красота и спасительная прохлада пропадают зря. Пальмы недовольны, что не могут принести никакой пользы.

Бог услышал обращение трех пальм и направил в оазис большой караван. Лермонтов дает ему подробное красочное описание. Караван символизирует человеческое общество в целом: его богатство, красоту женщин и храбрость мужчин. Прибытие шумной толпы людей развеяло однообразие и скуку, царившую в оазисе. Пальмы и ручей рады нарушению своего одиночества. Они щедро наделяют людей тем, что им более всего необходимо в утомительном пути: живительной прохладой и водой.

Члены каравана набрались сил и отдохнули, но вместо заслуженной благодарности пальмы принимают свою гибель. Люди безжалостно срубают деревья и используют их ночью в качестве дров. Утром караван продолжает свой путь, оставив после себя лишь кучу пепла, который также вскоре исчезает. На месте прекрасного оазиса не остается ничего. Некогда весело журчащий ключ постепенно заносится песком. Печальная картина подчеркивается «коршуном хохлатым», расправляющимся со своей добычей.

Главная мысль стихотворения – люди от рождения безжалостны и неблагодарны. Они стремятся только к удовлетворению собственных потребностей. Когда люди слабы, они охотно воспользуются предложенной помощью, но как только окрепнут, сразу же постараются извлечь из этого выгоду. Природа наиболее беззащитна перед алчностью человека. Он совершенно не заботится о том, чтобы ее сохранить. После человека остаются только пепелища и безводные пустыни.

Три пальмы также проявили человеческую глупость. Вместо того, чтобы наслаждаться своим безмятежным существованиям, они захотели большего. Пальмы постигла божественная кара, так как нужно с благодарностью относиться к тому, что уже имеешь. Не стоит роптать на Бога и выражать неумеренные желания, если не знаешь, к чему они могут привести.

Источник

Три пальмы — Лермонтов Ю.

В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый, под сенью зеленых листов,
От знойных лучей и летучих песков.
И многие годы неслышно прошли;
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.

И стали три пальмы на бога роптать:
«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор.
Не прав твой, о небо, святой приговор!»

И только замолкли — в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонков раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шел колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Мотаясь висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров;
Их смуглые ручки порой подымали,
И черные очи оттуда сверкали…
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.

И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, пораженный стрелой;
И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке;
И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.

Вот к пальмам подходит шумя караван:
В тени их веселый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро поит их студеный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли их до утра огнем.
Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван;
И следом печальным на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.
И ныне все дико и пусто кругом —
Не шепчутся листья с гремучим ключом:
Напрасно пророка о тени он просит —
Его лишь песок раскаленный заносит,
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.

Источник

Три пальмы (Лермонтов)/ПСС 1989 (ВТ:Ё)

	Три пальмы. // Иллюстрированное полное собрание сочинений в 6 т. 1914-15. T.3, 1914
Три пальмы // Полное собрание стихотворений: В 2 т., 1989. Т.2
Три пальмы // Полное собрание стихотворений: В 2 т., 1989. Т.2 (Ё)
(список редакций)

В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый под сенью зелёных листов
От знойных лучей и летучих песков.

И многие годы неслышно прошли.
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студёной
Ещё не склонялся под кущей зелёной,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.

И стали три пальмы на бога роптать:
«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор.
Не прав твой, о небо, святой приговор!»

И только замолкли — в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонков раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шёл, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Мотаясь, висели меж твёрдых горбов
Узорные полы походных шатров,
Их смуглые ручки порой подымали,
И чёрные очи оттуда сверкали.
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.

И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, поражённый стрелой;
И белой одежды красивые складки
По пле́чам фариса вились в беспорядке;
И, с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копьё на скаку.

Вот к пальмам подходит, шумя, караван,
В тени их весёлый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И, гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро поит их студёный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их со́рвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли их до утра огнём.

Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван,
И следом печальным на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный.
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.

И ныне всё дико и пусто кругом —
Не шепчутся листья с гремучим ключом.
Напрасно пророка о тени он просит —
Его лишь песок раскалённый заносит
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.

Три пальмы.
Иллюстрированное полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова / Редакция В. В. Каллаша — М.: Печатник, 1914. — Т. III. (РГБ).
Заставка: худ. Александр Георгиевич Якимченко (1878—1929)
Концовка: худ. Дмитрий Исидорович Митрохин (1883—1973)

Примечания [ править ]

374. Лермонтов пользуется рядом пушкинских образов из IX «Подражания Корану» («И путник усталый на бога роптал. »), применяет тот же размер стиха (четырехстопный амфибрахий) и строфику. Однако смысл баллады полемичен по отношению к пушкинскому стихотворению. Ст. 55—60 Н. А. Добролюбов взял в качестве эпиграфов для разделов своей статьи «Темное царство» (Добролюбов Н. А. Собр. соч. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 66, 85).

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.

Общественное достояние Общественное достояние false false

Источник

Три пальмы

Восточное сказаниеВ песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый, под сенью зеленых листов,
От знойных лучей и летучих песков.И многие годы неслышно прошли;
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.И стали три пальмы на бога роптать:
«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор.
Не прав твой, о небо, святой приговор!»И только замолкли — в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонком раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шел, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.Мотаясь, висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров;
Их смуглые ручки порой подымали,
И черные очи оттуда сверкали…
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, пораженный стрелой;
И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке;
И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.Вот к пальмам подходит, шумя, караван:
В тени их веселый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И, гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро их поит студеный ручей.Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли до утра их огнем.Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван;
И следом печальный на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.И ныне все дико и пусто кругом —
Не шепчутся листья с гремучим ключом:
Напрасно пророка о тени он просит —
Его лишь песок раскаленный заносит
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.

Источник

Три пальмы

Восточ­ное сказание

В пес­ча­ных сте­пях ара­вий­ской земли
Три гор­дые пальмы высоко росли.
Род­ник между ними из почвы бесплодной,
Журча, про­би­вался вол­ною холодной,
Хра­ни­мый, под сенью зеле­ных листов,
От зной­ных лучей и лету­чих песков.

И мно­гие годы неслышно прошли;
Но стран­ник уста­лый из чуж­дой земли
Пыла­ю­щей гру­дью ко влаге студеной
Еще не скло­нялся под кущей зеленой,
И стали уж сох­нуть от зной­ных лучей
Рос­кош­ные листья и звуч­ный ручей.

И стали три пальмы на бога роптать:
«На то ль мы роди­лись, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеб­лемы вих­рем и зноем палимы,
Ничей бла­го­склон­ный не радуя взор.
Не прав твой, о небо, свя­той приговор!»

И только замолкли — в дали голубой
Стол­бом уж кру­тился песок золотой,
Звон­ком раз­да­ва­лись нестрой­ные звуки,
Пест­рели ков­рами покры­тые вьюки,
И шел, колы­ха­ясь, как в море челнок,
Вер­блюд за вер­блю­дом, взры­вая песок.

Мота­ясь, висели меж твер­дых горбов
Узор­ные полы поход­ных шатров;
Их смуг­лые ручки порой подымали,
И чер­ные очи оттуда сверкали…
И, стан худо­ща­вый к луке наклоня,
Араб горя­чил воро­ного коня.

И конь на дыбы поды­мался порой,
И пры­гал, как барс, пора­жен­ный стрелой;
И белой одежды кра­си­вые складки
По пле­чам фариса вились в беспорядке;
И с кри­ком и сви­стом несясь по песку,
Бро­сал и ловил он копье на скаку.

Вот к паль­мам под­хо­дит, шумя, караван:
В тени их весе­лый рас­ки­нулся стан.
Кув­шины звуча нали­лися водою,
И, гордо кивая мах­ро­вой главою,
При­вет­ствуют пальмы неждан­ных гостей,
И щедро их поит сту­де­ный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,
По кор­ням упру­гим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изруб­лены были тела их потом,
И мед­ленно жгли до утра их огнем.

Когда же на запад умчался туман,
Уроч­ный свой путь совер­шал караван;
И сле­дом печаль­ный на почве бесплодной
Вид­нелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А вет­ром их в степи потом разнесло.

И ныне все дико и пусто кругом —
Не шеп­чутся листья с гре­му­чим ключом:
Напрасно про­рока о тени он просит —
Его лишь песок рас­ка­лен­ный заносит
Да кор­шун хох­ла­тый, степ­ной нелюдим,
Добычу тер­зает и щип­лет над ним.

Источник