не откладывай до ужина того что можешь съесть за обедом
Не откладывай до ужина того что можешь съесть за обедом
Это гастрономическое заявление из записной книжки Александра Сергеевича Пушкина. Хотя сам поэт не считал себя утонченным гурманом, но толк в еде знал. Поэт любил вкусно и сытно поесть и, неважно, был ли это изысканный обед в модном ресторане или стряпня его любимой няни Арины Родионовны. Помните в «Онегине» есть такие строки:
Желудок — верный наш брегет;
И кстати я замечу в скобках,
Что речь веду в моих строфах.
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
«Он вовсе не был лакомка, — рассказывает П. А. Вяземский. — Он даже, думаю, не ценил и не хорошо постигал тайн поваренного искусства; но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке. Моченым яблокам также доставалось от него нередко».
К роду Александра Сергеевича Пушкина наша семья (по утверждению наших местных историков и краеведов) имеет непосредственное отношение. Когда несколько лет назад сотрудница областного архива рассказала о наших родственных связях с поэтом, мы не восприняли это всерьез. Хотя такое родство, нужно сказать честно, тешит наше самолюбие. Поэтому, после встречи с научным работником, все что связано с поэтом невольно для нашей семьи стало интересным.
Про любимое деревенское крыжовенное варенье, которым баловала Александра Сергеевича няня Арина Радионовна, я читала и раньше, но теперь сварить его было делом чести. Этот старинный рецепт, я нашла несколько лет назад в книге «У Лукоморья», хранителя Пушкинского заповедника Семена Степановича Гейченко, который после войны по крупицам восстанавливал дворянское имение Михайловское и все, что связанно с именем Пушкина. В книге автор ссылается на записки-воспоминания Александры Осиповны Смирновой-Россет, фрейлины императорского двора, приятельницы Пушкина в 30-е годы ХIХ века. По ее словам на рабочем столе Александра Сергеевича всегда стоял кувшин холодной воды и любимое деревенское крыжовенное варенье: «На большом круглом столе, перед диваном, находились бумаги и тетради, часто не сшитые, простая чернильница и перья; на столике графин с водой, лед и банка с кружовниковым вареньем, его любимым»
Да и как Пушкин, мог не любить такое варенье, которое было сварено по всем правилам тогдашней настольной книге домашних хозяек «сельской энциклопедии»:
«Очищенный от семечек, сполосканный, зеленый, неспелый крыжовник, собранный между 10 и 15 июня, сложить в муравленый горшок, перекладывая рядами вишневыми листями и немного щавелем и шпинатом. Залить крепкою водкою, закрыть крышкою, обмазать оную тестом, вставить на несколько часов в печь, столь жаркую, как она бывает после вынутия из нее хлеба. На другой день вынуть крыжовник, всыпать в холодную воду со льдом прямо из погреба, через час перемешать воду и один раз с ней вскипятить, потом второй раз, потом третий, потом положить ягоды опять в холодную воду со льдом, которую перемешать несколько раз, каждый раз держа в ней ягоды по четверти часа, потом откинуть ягоды на решето, а когда ягода стечет — разложить ее на скатерть льняную, а когда обсохнет, свесить на безмене, на каждый фунт ягод взять 2 фунта сахару и один стакан воды. Сварить сироп из трёх четвертей сахару, прокипятить, снять пену и в сей горячий сироп всыпать ягоды и поставить кипятиться, а как станет кипеть, осыпать остальным сахаром и разов три вскипятить ключом, а потом держать на легком огне, пробуя на вкус. После всего сего сложить варенье в фунтовые банки и завернуть их вощеной бумагою, а сверху пузырем и обвязать. Варенье сие почитается отличным и самым наилучшим из деревенских припасов».
Поскольку за время чистки крыжовника я состарилась до возраста няни поэта, то определения «муравленный горшок» и вес в фунтах меня не уже не пугали. С «муравленным горшком» все просто, это обычный глиняный горшок. А фунт это чуть больше 400 г, а если уж быть абсолютно точной — 453,6 г.
