такой хороший день и умирать не хочется песня
Такой хороший день и умирать не хочется песня
15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул Афганистан.
Десятилетняя неизвестная война, война моего поколения, закончилась.
На днях абсолютно неожиданно я ни к тому, ни к сему вспомнила своего давнишнего запорожского друга Серегу Жугана. Он так явственно встал перед моими глазами, что к горлу подступил предательский комок. Высокий, плотный, с черными усами, хитрющими, веселыми глазами и в вечной камуфляжной форме. Я с ним познакомилась, когда писала статью о последнем погибшем в Афганистане парне из нашего города. Называлась статья «Наш последний «черный тюльпан». Материал получился очень скандальный.
Его все любили за оптимизм, энергичность и никто, кстати, не догадывался тогда, что он воевал в Афгане. Это только когда он стал писать и петь песни на темы войны, мы поняли все. И еще больше его полюбили. Посмотрите еще один клип с Ютюба.
http://www.youtube.com/watch?v=dv4i-D3w0QY
поет сам Шкитун. Но это, наверное, какая-то местная студия с плохой аппаратурой, и голос Юры очень искажен.
. Мне уже нужно было собираться на работу, а я не могла оторваться от компьютера. Комок в горле продолжать стоять.
В этой неизвестной войне со стороны СССР погибло 15 тысяч человек, включая пятерых генералов. Санитарные потери: 54 тысячи раненых, контуженных, травмированных, 416 тысяч заболевших. Человеческие потери афганцев никто точно не считал. Предполагается, что до 2 миллионов, в том числе и мирное население
Вот уже и афганские ветераны, наши ровесники, стали седыми. Как быстро летит время. Было 4 часа дня. В Техасской глубинке, где я сейчас живу, шел дождь. В ушах стояли слова из песни моего поколения: «Такой хороший день и умирать не хочется. «
Николай Зиновьев. День ото дня мелеют реки
ЕЩЁ ТЁПЛЫЕ СТИХИ.
***
День ото дня мелеют реки,
И вместе с ними заодно
Мельчают люди-человеки,
Безверье тащит их на дно.
Кто эту жизнь переиначит,
Что так продажна и груба,
Где ничего уже не значит
Отдельно взятая судьба?
***
В отдельно взятом государстве
Отдельно взятый гражданин
Был обвиняем, как в бунтарстве,
В желанье дожить до седин.
***
Мы все рабы своих грехов,
Рабы пороков всех веков.
Мир превозносит подлеца,
Блудницу, хама и лжеца,
Плевать хотел он на героя.
Так будет длиться до конца
Рабовладельческого строя.
Собрату по перу
Хочешь знать, где я был?
В этом нету секрета.
Я в себя уходил
Не на миг – на все лето.
Исхудавший как пес,
Я вернулся обратно.
Что оттуда принёс
Записал аккуратно:
«О душе не пиши
Так темно и убого,
Знай, от русской души
Ключ хранится у Бога».
Записка
Приплетется на ранней заре
В одном туфле и полный конфуза,
И записку прочтет на столе:
«Между нами все кончено. Муза. »
И замрет он, о шкаф опершись,
Но потом он очнется, задышит.
«Между нами все кончено, жизнь.»
На оставшемся месте напишет.
***
Пусть не хочется, брат, умирать,
Но есть слово железное «надо»,
Чтоб пополнить небесную рать
Для сражения с силами ада.
Эти доводы емки и вески,
Но, как ни был бы смел ты и крут,
Стоит все же дождаться повестки.
Добровольцев туда не берут.
Типичный парадокс
Был конкурсантом, дипломантом,
Лауреатом, слыл гигантом.
Его снимали крупным планом,
А он был просто графоманом.
Другой писал в малотиражке,
Ходил в потрепанной фуражке,
И часто был нетрезв при этом,
Но настоящим был поэтом.
Типичный случай? Даже очень.
Обоих знал я, между прочим.
Безысходность
Вот плод ночей безсонных,
Твоих ночей, поэт:
Попасть в число спасенных
Реальных шансов нет.
Ты слишком был безпечен,
Себе же на беду.
Твоим страстям намечен
Предел, увы, в аду.
Как это ни печально,
Как ни ужасно, но
Все в мире не случайно,
Ты это знал давно.
Тебе даже знамение
Давалось, тем не менее…
***
Мир на краю, а им не страшно.
Им эта тема не близка.
Что ад? Что рай? Другое важно:
Не проиграл бы ЦСКА.
Тоска.
Россия 2012 год
Все чувства накрыла апатия.
Вокруг лишь одни миражи.
И тонут за партией партия
Не в чьей-то, а в собственной лжи.
А сколько вокруг сумасшествия!
Но видит лишь только пиит,
Что время Второго Пришествия
Уже на пороге на стоит.
Сомнения
Да разве радуют стихи,
Красоты образов и слога,
Когда мне не дают грехи
Достать молитвою до Бога?
Другие пишут о другом,
А я пишу только об этом.
Быть может, в случае таком
Нельзя назвать меня поэтом?
Лето Господне
Упразднено греха понятье.
Чего же ждать нам впереди,
Коль кроме возгласа: «Проклятье!»
Ничто не рвется из груди
Седобородого поэта
С огромной раною в душе…
И льнет к окошкам теплым лето,
Может, последнее уже.
***
Он для общества член не полезный,
Не партийную линию гнет,
И является Феликс Железный,
И пускает поэта «в расход».
Разбивается лира при этом,
Навсегда выпадая из рук.
Прежде, чем становится поэтом,
Может, все же подумаешь, друг?
Экспромт
Жизнь висит на волоске,
И не оттого ли
Человек живет в тоске
По иной юдоли?
Бьется жилка на виске,
Помня о коварстве,
Что таится в волоске.
Человек живет в тоске
О Небесном Царстве.
***
Нагрянут мысли саранчой,
И лишь одна горит свечой:
«Что человека ждет за гробом?»
Ответы тоже мчатся скопом.
Но верный все-таки один,
И я, доживший до седин,
Среди ответов разных мечусь,
Тем самым радуя всю нечисть.
Элегия
А могло быть все иначе,
Будь решительнее я.
Были мы вдвоем на даче,
Ты сказала : «Я твоя».
Не зашелся мир весь в плаче…
Постепенно отлегло…
Нынче знаю, что иначе
Быть тогда и не могло.
Уезжающему из России
Твердишь, что нету здесь везенья,
Что здесь живет одна беда,
Что здесь тебе не та среда…
А ты б дождался воскресенья!