что едят заключенные пожизненно
Существа, непригодные для перевоспитания. Как в России живут и умирают пожизненно осужденные
17 ноября Конституционный суд России разрешил пожизненно осужденным длительные свидания со своими семьями. Это первое в истории страны решение, хоть немного улучшающее жизнь таких осужденных. Раньше длительные свидания были положены только после десяти лет в условиях строгого режима — притом что многие осужденные пожизненно выдерживают лишь несколько лет в таких условиях и вскоре умирают. По просьбе «Медузы» руководитель правозащитной организации «Зона права» Сергей Петряков рассказывает, как устроено существование «пожизненников» в России — и почему Конституционный суд решил сжалиться над ними.
Между тем пожизненное наказание никак не индивидуализировано. Какая-либо ресоциализация или исправление, заложенные в общих принципах и в официальных целях пенитенциарной системы, для пожизненных осужденных полностью исключены. По мнению ФСИН — и пока оно поддерживается большей частью общества, — эти люди должны «сгнить заживо» без возможности когда-либо выйти на свободу.
Ушли в гон
В 1993–1999 годах 837 осужденным после введения моратория на смертную казнь наказание заменили на пожизненное лишение свободы. С 1997-го по 2015-й в России вынесено 1354 пожизненных приговора. По состоянию на 1 ноября 2016-го пожизненно осужденных в России — 1984 человека, и каждый год это число продолжает расти.
Только с начала 2016 года ФСИН зафиксировала 29 вновь прибывших «пожизненников», а в 2015-м вынесено 68 таких приговоров. Всего месяц назад, по состоянию на 1 октября, ФСИН сообщала о 1991 пожизненно осужденном в своих стенах, и это абсолютный максимум за текущее десятилетие. Разница в семь человек за последний месяц — это либо показатель смертности, либо кого-то этапировали из колоний в следственные изоляторы для расследования других уголовных дел. В силу закрытости тюремной системы и подобной статистики не представляется возможным абсолютно точно это установить.
По некоторым сведениям, некоторые «пожизненники», которые не могут свыкнуться со своей участью, живут от трех до семи лет. Если вычесть из суммы оглашенных приговоров число содержащихся в колониях человек, можно приблизительно предположить, что за эти годы в России умерли около 200 пожизненно осужденных. Среди них, например, признанный судом террористом бригадный генерал Салман Радуев (умер в 2002-м) и бывший помощник мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, дважды депутат городского заксобрания Юрий Шутов (умер в 2014-м). Из открытых источников также известно о 15 самоубийствах «пожизненников» за последние десять лет. Кроме того, есть такой термин — «ушел в гон», то есть настолько погрузился в себя и полностью отключился от реальности, что через какое-то непродолжительное время, ни на что не реагируя, умер.
При этом до конца 2016 года у 150–185 таких осужденных уже появится законное право на условно-досрочное освобождение (такое право появляется у тех, кто отсидел 25 лет со дня приговора). А до 2028-го такое право должно возникнуть у 1298 «пожизненников». Не вышел на свободу пока ни один. Повторно просить об УДО по закону можно лишь спустя три года. Сотрудники колоний в личных беседах вспоминают специальное совещание, прошедшее во ФСИН года три-четыре назад, о судьбе «пожизненников». Оно было посвящено грядущему 25-летию наказания первых из них — и неминуемому обращению за УДО. Руководство ФСИН тогда дало команду никого не отпускать до особого указания.
В случае неизлечимой болезни эти осужденные имеют право быть освобожденными по состоянию здоровья. За последние десять лет специальные медицинские комиссии после тщательного освидетельствования отправили в суды 103 подобных ходатайства — однако не освободили ни одного.
Условия содержания
Отбывают пожизненное наказание в шести колониях, их неофициальные названия у многих на слуху: «Черный дельфин» (Соль-Илецк, Оренбургская область), «Полярная сова» (поселок Харп, Ямало-Ненецкий автономный округ), «Белый лебедь» (Соликамск, Пермский край), «Черный беркут» (поселок Лозьвинский, Свердловская область), «Вологодский пятак» (остров Огненный, Вологодская область), «Мордовская зона» (село Сосновка, Мордовия).
В первые десять лет «пожизненникам» положены одна посылка или передача и два краткосрочных свидания с родными в год. Только несколько часов, при охране, через стекло и трубку телефона — ни обнять, ни подержаться за руки с матерью или супругой. Если вдруг у кого-то остаются социальные связи через десять лет, к двум краткосрочным свиданиям теоретически добавляются два трехдневных длительных и еще две посылки или передачи в год. По прошествии 20 лет (опять же, весьма гипотетически) — три краткосрочных, три длительных свидания и еще по четыре посылки или передачи и бандероли.
Есть два важных обстоятельства, которые портят эту картину. Во-первых, пожизненно осужденные в первые десять лет содержатся в колониях особого режима в строгих условиях; чтобы спустя десятилетие перейти на обычные условия, допускающие длительные свидания, необходимо не получить никаких взысканий от администрации. В реальности сделать это крайне сложно, и нашумевшие рассказы Ильдара Дадина — лишнее тому подтверждение. Не поприветствовал сотрудника — взыскание, не успел убраться в камере — еще одно. А ведь Дадин по условиям находится далеко не в колонии для пожизненно осужденных. Во-вторых, к концу первой десятилетки отложенной смертной казни матери умирают, жены создают новые семьи, а дети забывают.
Распорядок дня в колониях для «пожизненников» примерно одинаковый. Как правило, подъем в шесть утра, зарядка, уборка, завтрак, работа (если есть или, главное, вообще разрешена в колонии), отбой в 10 вечера; до него садиться и ложиться на кровать нельзя. До сна, и то не во всех колониях и не каждый день, допустимы телевизор с утвержденными администрацией программами, настольные игры, письма родным. Круглосуточное видеонаблюдение и свет в камерах. Постоянные проверки дежурными с интервалом от 15 минут. Перемещение по учреждению с завязанными глазами для полной потери ориентации в пространстве. Жизнь годами по двое-четверо в одной камере. Это такой формат совместного существования, когда даже осужденные пожизненно отец и сын (а есть и такие случаи; в одном только «Черном дельфине» содержатся семь семей — братья либо отец с сыном) через какое-то длительное время настойчиво просят развести их по разным камерам во избежание инцидентов; что уж говорить о чужих людях. Есть, конечно, и одиночные камеры, например в такой содержится убийца и людоед Владимир Николаев.
Побег из Шоушенка
Все последние 25 лет в России происходит гуманизация и либерализация тюремной системы. Так, в ноябре 2016 года была анонсирована новая концепция уголовно-правовой политики, согласно которой максимальный срок лишения свободы хотят ограничить 15 годами. Институт пожизненного наказания сохранится, однако новая концепция неминуемо затронет и эту категорию осужденных. Хотя бы просто потому, что этот институт, впервые в современной России введенный 20 лет назад — после моратория на смертную казнь, в отличие от всех остальных еще ни разу не реформировался, а время для перемен неизбежно настало. Нынешний механизм ни де-юре, ни де-факто объективно не работает. Как можно полностью изолированного от общества человека спустя 25 лет освободить по УДО? Он при всем желании не может быть чисто физически готовым к этому.
Однажды власти попытались и вовсе лишить «пожизненников» права когда-либо выйти на свободу, прямо прописав такой запрет. Летом 2014 года в Госдуму внесли проект поправок в Уголовный кодекс, который в принципе запрещал пожизненно осужденным просить об УДО. Аргументация предсказуема: зачем «невольно потворствовать» опасным преступлениям, давая даже призрачную надежду пожизненно осужденным на свободу? Этот законопроект все еще находится в стадии рассмотрения. Однако именно в 2014-м Европейский суд расценил отсутствие надежды на досрочное освобождение и следующие из этого моральные страдания как бесчеловечное и жесткое обращение (дело «Харакчиев и Толумов против Болгарии»; до этого в Болгарии было два вида пожизненного лишения свободы (ПЛС) — одно с правом на УДО, второе — без такого права).
Но есть и другой выход, позволяющий избежать такой дискриминации. Необходима поэтапная и многоступенчатая система ресоциализации, потенциального возвращения к свободной жизни, при которой — в зависимости от поведения в колонии — наказание для таких осужденных будет индивидуализировано. Если сейчас пожизненно осужденные содержатся отдельно от всех остальных, то индивидуализация позволит сначала (и в случае положительной динамики) содержать их вместе с другими осужденными. Чтобы представить, как это устроено, достаточно вспомнить классический фильм «Побег из Шоушенка», в котором «пожизненники» содержатся рядом, например, с карманниками. Следующим этапом может стать изменение вида наказания на любое иное. И уж если осужденный совсем исправился, речь может пойти о замене неотбытой части наказания на исправительные работы или о реальном условно-досрочном освобождении, к которому, пройдя все этапы многоступенчатой системы, осужденный будет готов.
Практика сейчас иная. Годами мечтающие о свободе, пожизненно осужденные видят, что число тех, кто отбыл 25 лет, достигло критической отметки в 150 человек — и что условно-досрочно, несмотря на прописанное право, в действительности не выпустили до сих пор никого. «Пожизненников» в стране уже почти две тысячи, и с каждым новым и очередным отказом в УДО их мотивация падает, а напряженность растет. В чем смысл приговоренным к пожизненному членам ОПГ давать какие-то показания, если они видят, что никакого шанса на свободу у них не появится даже через 25 лет?
«Условия содержания осужденных к пожизненному лишению свободы в большинстве случаев приводят к деградации личности, — сообщается в комплексном психологическом исследовании, опубликованном в 2014 году в журнале „Психология и право“ Московского государственного психолого-педагогического университета. — Большинство осужденных необратимо регрессируют. Привыкнув к строго регламентированному распорядку жизни, когда его активность становится полностью подавленной извне, а вопросы его жизнеобеспечения решаются администрацией, он, скорее всего, утратит большинство навыков к самостоятельному существованию за стенами исправительного учреждения».
Последнее взыскание датировано 1991 годом
В «Мордовской зоне» пожизненное лишение свободы отбывает 71-летний бывший майор милиции Петр Стаховцев. 19 апреля 1991 года Иркутский областной суд приговорил его к смертной казни с конфискацией имущества за разбой и убийства, совершенные во времена СССР. Вины он не признал, заявив, что стал жертвой оговора иркутской мафии и руководителей УВД, связанных с ней.
Сам Стаховцев в 1985-м возглавлял уголовный розыск в одном из районов Иркутска и работал в составе оперативной группы, проверявшей по заданию Москвы руководство иркутской милиции на причастность к незаконным операциям с лесом, золотом и омулем. Тогда многих руководителей правоохранительных органов уволили, но внеплановая московская проверка завершилась так же внезапно, как началась; постепенно уличенные и ушедшие вернулись служить в милицию, а Стаховцева перевели из угрозыска во вневедомственную охрану. Позже он и вовсе, как постановил суд, стал организатором банды.
Вплоть до 2000-х годов свидетели обвинения (включая основного и тоже отбывающего пожизненный срок за эти же преступления) писали во всевозможные инстанции — от председателя Верховного суда, генпрокурора до президента России — о том, что вынуждены были оговорить Стаховцева.
4 марта 1994 года президент России Борис Ельцин своим указом помиловал Стаховцева; так и не состоявшийся расстрел заменили на пожизненное лишение свободы. Через 25 лет, проведенных в колонии, Петр Стаховцев подал в суд прошение об условно-досрочном освобождении. 16 марта 2016-го Зубово-Полянский суд Мордовии отказал в удовлетворении этого ходатайства.
В «Вологодском пятаке» содержится пожизненно осужденный Геннадий Иляхин. Смертный приговор ему огласили 1 февраля 1991 года — за покушение на убийство сотрудника правоохранительных органов. Однако 20 октября 1993-го указом Бориса Ельцина расстрел заменили на пожизненное лишение свободы. Отбыв 25 лет за решеткой, Иляхин обратился с ходатайством об условно-досрочном освобождении. Администрация дала ему удовлетворительную характеристику. В деле осужденного 19 поощрений, а последнее взыскание датировано 1991 годом и давно было погашено. «Имеются данные о трудоустройстве и обеспечении жильем в случае освобождения», — сообщалось в документах.
Тем не менее 14 июля 2015 года Белозерский районный суд Вологодской области отказал Иляхину в его просьбе. Спустя полгода Иляхин подал такое же ходатайство еще раз, но 24 марта 2016-го суд отказался принять к производству это дело, сославшись на то, что «пожизненники» могут просить об УДО лишь раз в три года (в отличие от остальных осужденных, которые могут это делать раз в шесть месяцев).
Также в «Вологодском пятаке» отбывает пожизненное лишение свободы Владимир Корниенко, приговоренный Курским областным судом 7 декабря 1990 года к смертной казни. Указом президента России она была заменена на пожизненное лишение свободы. Корниенко находился в заключении с 7 октября 1989-го — и спустя 25 лет подготовил в суд ходатайство об УДО. 14 июля 2015-го Белозерский районный суд Вологодской области отказал в удовлетворении этого ходатайства, несмотря на все положительные характеристики и сведения о наличии жилья и о возможном трудоустройстве.
Как и Иляхин, Корниенко через полгода обратился с аналогичной просьбой об УДО и так же получил постановление суда об отказе в принятии этого дела с указанием, что повторную попытку он может совершить только через три года.
Отказы под копирку
В «Черном дельфине» содержится осужденный Олег Филатов. 5 ноября 1993 года Верховный суд Удмуртии приговорил его к смертной казни. После президентского помилования 21 декабря 1998-го расстрел ему заменили на пожизненное лишение свободы. Время для условно-досрочного освобождения у Филатова пока не подошло (отсидел 24 года), и он решил добиться либо замены неотбытой части наказания другим ее видом, либо замены вида исправительного учреждения. 17 июня 2016 года Соль-Илецкий районный суд Оренбургской области отказал Филатову в принятии его ходатайства. В апелляции осужденный также проиграл — его жалоба осталась без удовлетворения, а решение суда первой инстанции вступило в законную силу.
После отказов в условно-досрочном освобождении заменой наказания или колонии пробовали воспользоваться Петр Стаховцев («Мордовская зона»), Геннадий Иляхин и Владимир Корниенко (оба «Вологодский пятак»). И каждый из них получил ответ как под копирку, несмотря на разные регионы и суды.
24 мая 2016 года Белозерский районный суд Вологодской области отказал в принятии ходатайства Иляхина, заявив, что к пожизненно осужденным не могут быть применены нормы о замене неотбытой части наказания другим ее видом, так и замене вида исправительного учреждения. Аналогичный ответ от суда в Мордовии 8 сентября 2016 года получил Петр Стаховцев.
Таким образом, «пожизненникам» не помогли ни преклонный возраст, ни наличие хороших характеристик от администрации, многочисленных поощрений, отсутствие взысканий, занятость на производстве, отсутствие исков от потерпевших — и тот факт, что дома их ждут родные. Впрочем, родственники пожизненно осужденных — вообще отдельный разговор.
Право на свидание
История семьи Королевых достойна экранизации. В 2008 году Николай Королев был приговорен Мосгорсудом к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в колонии особого режима. Через год в «Полярной сове» у него состоялась свадьба. Вероника и Николай Королевы решили завести ребенка, и тут выяснилось, что ближайшее длительное свидание по закону возможно лишь через десять лет.
Вплоть до конца 2014-го семейная пара обивала пороги пенитенциарной системы с привлечением чиновников и медиков. Поскольку длительное свидание без вариантов законодательно не позволялось, семейная пара решилась на искусственное оплодотворение. Таких возможностей в Ямало-Ненецком автономном округе не оказалось. Этапировать Королева в колонию в другом регионе, где можно сделать процедуру ЭКО, ФСИН отказалась. С ноября 2014-го по 2016-й семья Королевых прошла путь от иска в Бабушкинский районный суд Москвы до Конституционного суда России, который, впрочем, отказался рассматривать эту жалобу.
В Конституционном суде пара ссылалась на то, что речь идет о жестоком и бесчеловечном обращении и нарушении права на семейную жизнь. Особенно сильным этот аргумент выглядел с точки зрения Вероники Королевой, которая, в отличие от супруга, даже не подозревалась ни в каких преступлениях, но вынуждена была страдать.
Несмотря на отказ Королевым в Конституционном суде, уже в июне 2016 года Министерство юстиции РФ подготовило поправки в Уголовно-исполнительный кодекс (регламентирует жизнь заключенных), согласно которым у пожизненно осужденных должно появиться право на одно длительное свидание в год даже в условиях строгого режима в первые десять лет отбывания наказания. В пояснительной записке Минюст указал, что разработал этот законопроект сам «в целях гуманизации уголовно-исполнительного законодательства».
Этот акт гуманизма Минюста (в случае его принятия) установит интервал свиданий, который примерно в 52 раза реже, чем в 12 странах Европы. Так, в основном еженедельно могут встречаться с родственниками пожизненно осужденные в Австрии, Бельгии, Финляндии, Греции, Ирландии, Мальте, Черногории, Нидерландах, Португалии, Словении, Испании и Швейцарии. В некоторых странах — Германии, Италии, Польше и Великобритании — в соответствующих документах особо закреплено, что цель подобных свиданий — поддержание семейных связей.
Семья Королевых — не единственная, настаивающая на длительных свиданиях для пожизненно осужденных. Параллельно добивалась такого права Олеся Мацынина. Она объясняла, что их с пожизненно осужденным супругом пятилетняя дочь должна видеть отца — во время краткосрочных свиданий через стекло это невозможно: «Наше законодательство предлагает нам краткосрочные, временные свидания. Я не могу взять ребенка с собой. Я считаю, что это будет стресс для самого ребенка, потому что к отцу нельзя будет ни подойти, ни потрогать его».
В итоге 17 ноября 2016 года стало известно, что Конституционный суд России все-таки признал неконституционным запрет длительных свиданий в первые десять лет отбывания наказания — и обязал предоставлять одно такое свидание в год.
Основу для обращения в Конституционный суд заложило решение Европейского суда по делу «Хорошенко против России». Андрей Хорошенко в 1995 году был приговорен в Перми к расстрелу (позже заменен на пожизненный срок) за бандитизм и убийства. Свое право чаще видеться с родственниками он отстаивал во всех инстанциях с начала 2000-х.
В 2015 году ЕСПЧ признал такую российскую практику нарушением права на частную и семейную жизнь. Это было единогласное решение Большой палаты ЕСПЧ, то есть судей из всех стран — членов Совета Европы. В своем решении суд указал, что нигде посещения осужденных не ограничены так, как в России, и сослался на опыт некоторых других государств, которые как минимум ежемесячно предоставляют длительные свидания осужденным. На слушании в ЕСПЧ представители российских властей утверждали, что «не ожидалось достижение цели реинтеграции в общество в отношении осужденных к пожизненному лишению свободы» — и что «изоляция таких лиц была единственной целью соответствующих условий отбытия наказания». Другими словами, власти России показали, что их цель состоит в том, чтобы пожизненно осужденные умирали в тюрьме.
В особом мнении двух судей ЕСПЧ говорится: «Российское государство отвергает любой интерес в человеческой жизни, отличный от чисто телесного выживания заключенного, поскольку заключенный подсознательно сравнивается с существом, непригодным для перевоспитания или в отношении которого перевоспитание невозможно. Образно говоря, лицо, приговоренное к пожизненному лишению свободы, переносит „гражданскую смерть“, и пожизненное лишение свободы оправдывается логикой „отложенной смертной казни“, что низводит заключенного до степени простого объекта воздействия исполнительной власти».
Таким образом, придется признать, что только Европейский суд остановил репрессивный тренд в отношении пожизненно осужденных в России — и только сейчас этот тренд начинает разворачиваться.
«Белый лебедь» — последний приют: как живут в колонии для тех, кто получил пожизненный срок. Часть 1
Соликамск. Слепит солнце. «Егоза» обвивает стены. К «Белому лебедю» мы приехали рано утром. В глаза бросается цветастая беседка-курилка. Уж больно нарядная.
Нас ведут к КПП, где мы обязаны отдать свои документы и телефоны. С утра здесь очень людно. День свиданий. Много женщин. У каждой в руках огромные спортивные сумки на молнии. И тихо. С лязганьем открывают-закрывают засовы. КПП на секции делят железные решетки. Людей пускают строго по три человека.
За этой невзрачной казенной черной табличкой.
Сюда мы приехали на один день. Вообще «Белый лебедь», как нас поправляют сотрудники ГУФСИН, — это ОИК-2. То есть объединение исправительных колоний. Здесь их пять: колония особого режима, где сидят «пожизненники», колонии строгого и общего режима, еще две колонии-поселения. Огромная территория. Издали слышно лай собак. Здесь 15 рубежей охраны. В случае побега откроют огонь на поражение. Сопровождающие говорят, что побегов не было ни разу.
— Сейчас вам много чего расскажут о несправедливости и невиновности, но просто помните: на каждом «пожизненнике» в среднем по шесть трупов, — отрезвляет после КПП конвоир.
Убийцы, насильники, террористы
В России всего семь колоний для пожизненно осуждённых. Их называют «колонии особого режима». Все имеют красивые названия: «Чёрный дельфин» под Оренбургом, в Хабаровске «Снежинка», потому что построена в форме снежинки, «Полярная сова» на Ямале. Все эти колонии исключительно мужские. В России женщинам высшая мера наказания — 25 лет общего режима.
Мозаика с белым лебедем. Этот символ здесь много где встречается
«Белый лебедь» встречает лазурной мозаикой во всю стену с изображением лебедя на волнах. Этот символ тут изображен много где. Нас ведут к пожизненно осужденным. Вся их жизнь проходит в пределах одного корпуса в пять этажей.
Работать с такими заключенными могут только лучшие сотрудники, рассказывает нам начальник отдела социально-психологической работы с осужденными колонии особого режима № 2 Сергей Никонов.
— Отбор, как в космонавты, — говорит Никонов. — «Пожизненники» — личности неординарные с весьма развитой интуицией и, что немаловажно, великолепные психологи и организаторы. За ними следят несколько сотен наших сотрудников. Каждый прошел очень серьезный отбор: важны отличное здоровье, стрессоустойчивость.
Выход в тюремный дворик
Проверяется всё, начиная от родных и близких и заканчивая, естественно, здоровьем. Хотя руководство колонии при выборе кандидатов на первое место ставит вовсе не физическую силу, а интеллект.
В «Белом лебеде» сидел Салман Радуев, один из руководителей чеченских бандформирований. Он пробыл в этих стенах чуть меньше года: по официальной версии, скончался от осложений после нескольких ранений в голову, которые получил в ходе боев с федеральными войсками.
Периметр колонии охраняют собаки
После его смерти могилу сделали безымянной. Памятника нет, похоронили на обычном городском кладбище в секторе заключенных, чтобы зеваки и сумасшедшие не попытались откопать тело. На табличке краской выведен только тюремный номер террориста
Пять лет назад сюда этапировали Дмитрия Виноградова. Его в СМИ прозвали русским Брейвиком. 7 ноября 2012 года 30-летний юрист фармацевтической компании Виноградов явился на работу и расстрелял семерых коллег. Перед расправой Виноградов опубликовал на своей странице в соцсети сообщение о ненависти ко всему человечеству.
Снова символ колонии
Начальник отдела Сергей Никонов ведет нас по коридорам. Мы идем в жилые камеры. Днем они пустуют. «Пожизненники» находятся этажом выше в рабочих камерах. Вообще эти два этажа — и есть их жизнь.
«У нас одно вакантное место»
Жилые камеры, объединенные в боксы, занимают первый этаж. Заходишь в один такой бокс, а там общий коридор, бокс разделен на две камеры. В каждой живет по трое осужденных — их заранее проверяют на психологическую совместимость.
Вход в штрафизолятор
— Сейчас колония заполнена, но одно вакантное место есть, — у сотрудников вообще своеобразный юмор. Возможно, это защитная реакция.
Заходим в жилую камеру. Первое, что цепляет взгляд, — так называемая «кормушка». Нехитрое устройство, через которое подают еду. Комнатки при очевидной схожести не кажутся такими уж безликими. Когда всматриваешься, видишь детали. На полках стоят книги, которые осужденные заказывают из библиотеки. Многие в стенах колонии заочно учатся, получают высшее образование, очень популярно здесь выучиться на юриста. На одной полке стоят тома разных энциклопедий, «Толковый словарь русского языка», в уголке стоит иконка Богоматери.
Это дверь ведет в две жилые камеры, где находятся пожизненно осужденные
У единственного окна с решетками стоит узкая кровать. Стерильно чистая. У другой стены — железная двухъярусная кровать. В каждой камере есть закрытая кабинка туалета. В коридоре стоят три короба из плотной ткани. В них каждый осужденный хранит личные вещи. Шкафы запрещены.
В каждой жилой камере есть питьевая вода
В каждой камере живут по 2–3 осужденных, получивших пожизненный срок
В камере всегда есть питьевая вода. Телевизоры тоже есть в каждой камере, включают их по графику. Покупали их сами осужденные. Чаще всего смотрят телепередачи и фильмы. По будням голубой экран включают только вечером после рабочей смены, в выходные — более свободный просмотр. У стены стоит подобие стола. На самом деле это длинная полка, на ней на валиках из носовых платочков лежат наручные часы. Ремешки с них сняты — запрещены.
Очень чисто. Очень аккуратно. И от этого не по себе.
В жилой камере пожизненникам разрешено смотреть телевизор, правда, по графику
Личные вещи осужденных
Пожизненно осужденные очень много читают
С наручных часов пожизненно осужденные обязаны снимать даже ремешки
Единственное окно в жилой камере
В коридоре нам показывают, какие картины, сувениры, резные туески и одежду делают осужденные.
На картинах пальмы, пейзажи родных просторов, портрет Путина. На одной из картин мы видим красивую женщину.
— Это их фантазии, — отвечает конвоир. — А сувениры вполне рабочие.
Эту картину нарисовал пожизненно осужденный
Эту одежду шьют тоже пожизненники
А кто-то работает с деревом
Сотрудник продолжает хвалить резные рюмки с затейливым орнаментом.
При колонии работает магазин «Кедр», где и продают товары, сделанные руками заключенных. Каждый получает зарплату в пределах «минималки». Осужденные с этой зарплаты погашают иски и даже получают платное образование в вузах.
— Они все живут сегодняшним днем, — продолжает начальник. — Вам они, конечно, скажут, что это не так, что они живут надеждой, что их приговор пересмотрят в Европейском суде. Но мы-то их лучше знаем… Через 25 лет появляется шанс выйти по УДО. На это здесь надеются абсолютно все.
«Я сидел и ждал расстрел. Три года ждал»
Мы идем дальше. Решетки здесь везде. Весь коридор через каждые 10 метров отсекают железные заслоны. У каждой камеры на стене висят опознавательные знаки. Это маячки для сотрудников. Зеленые треугольники, черные кружочки — знаки того, что кто-то склонен к побегам, захвату заложников или суициду.
Когда пожизненно осужденного переводят из жилой в рабочую камеру, он обязан вытянуть руки назад и расставить широко ноги, потом широко открыть рот и показать язык. Это требуют меры безопасности
Пожизненника ведут в рабочую камеру
Выводят одного осужденного. Каждый выход из камеры для него достаточно унизительная процедура — надо максимально широко открыть рот, расставить ноги, нагнуться, вытянуть назад руки, которые сразу затягивают в кольца наручников. Это необходимо для собственной безопасности сотрудников. Терять «пожизненникам» нечего.
Мы поднимаемся этажом выше.
— Здесь швейка — зычно объявляет начальник.
Этот коридор ноги пожизненно осужденных прошли уже тысячи раз
В камере работают по три человека. Из-за решетки смотрят внимательные глаза. Далеко не все «пожизненники» соглашаются говорить о себе. Но есть те, кто говорит много, вспоминая свое прошлое. Номера и названия своих статей они чеканят уже на автомате. В основном, это убийство.
Первым заговорил Геннадий. Здесь он сидит 30 лет.
Геннадий приговорен пожизненно. В «Лебеде» он сидит 30 лет
У Геннадия уже давно вырос сын.
— В этих стенах моя жизнь уже сформировалась. Кроме работы, ничего и нет, — снова повторяет он и неуверенно продолжает. — Если будет такой шанс, хотел бы выйти. Хотя здесь я получил и образование, и специальность по швейному делу. Шью уже 20 лет.
На прощание Геннадий говорит «до свидания». В этих стенах такие слова воспринимаешь несколько иначе.
К разговору подключается «пожизненник» Петр Липатов.
Петр получил пожизненное за убийство семьи: женщины и двоих детей
— Убийство и разбой. 1998 год. Мне было 20 лет. И здесь я сижу 20 лет. Я из Калуги, — чеканит мужчина. — Планировали разбой, хотели ограбить квартиру, но получилось убийство семьи: женщины и двоих детей. Ну вот так получилось… Был женат. И сейчас есть жена. Приезжает из Перми. Разрешают видеться два раза в год. Есть сын от первого брака. Сына я много лет не вижу. Моя мать ждет. Надеется. Я тоже надеюсь. А здесь занимаюсь самообразованием. В вуз не получается поступить, в основном везде все платно. Все свои деньги посылаю жене. Иск я погасил. Первые годы трудно было. Сначала мне тоже дали расстрел. Я тогда даже не воспринимал серьезно, что приговорили к расстрелу. Просто не верил. На разбой шли с подельником. Подельник тоже получил пожизненное.
— С какими мыслями живете?
— Сейчас я думаю о семье. С женой познакомился через общих знакомых. Свадьба здесь, в «Лебеде» была. И венчались здесь. Я был одним из первых, кто венчался в «Лебеде». Это было в 2011 году. И у меня появился смысл, — оживляется Петр. — До УДО мне еще пять лет. Пока законы не изменились — шансов нет ни у кого из нас.
— Здесь часто умирают?
— Здесь умирают по причине болезней, чаще всего хронических. Либо внезапно, если, например инсульт.
— А как кормят здесь?
— Сегодня на обед был борщ, на второе — картошка с котлетой. Нормально.
— Что хочется изменить?
— Хочется дальше жить. У всех были ошибки. Я очень надеюсь. Есть жилье, работа, жена поможет, родственники помогут.
«Я много рисую. Вот портрет Высоцкого»
Следующая рабочая камера. Там художники. Из-за решетки видно холсты, краски, кисти, силуэты, склонившиеся к полотнам. В коридоре приглушенно заиграло радио.
К нам подходит Дмитрий Абрамов. Сюда его привезли из Хабаровского края.
Пожизненник Дмитрий в «Белом лебеде» пишет картины, очень любит рисовать портреты
— Как долго здесь?
Сокамерник Дмитрия попросил нарисовать портрет его матери. Мальчик на коленях женщины — тот самый сокамерник в детстве
— Почему «якобы»?
— Я только частично признаю вину. Просто оказался на месте преступления и совершил кражу. Мой адвокат говорил, что меня, возможно, оправдают. Да, у меня пожизненное. Но пока живешь — смысл есть всегда. Смысл — просто жить. Тем более мне всего 43 года. Бог даст, законы изменятся у нас. У меня на свободе сын есть. А сейчас у меня появилась невеста, зарегистрируем брак. Познакомились, общаемся давно. Тут я сижу 20 лет, но такое впечатление, что уже здесь сижу целую жизнь. У меня есть родственники. Есть дядя. Возможно, буду работать. Здесь получил образование. У меня еще незаконченное высшее образование — экономическое. Сейчас рисую портрет. Это техника гризайль. Акварель. Этот портрет заказал один осужденный. Здесь его мама и он сам. Нам через администрацию колонии поступают заказы.
А кто-то рисует осень в березовой роще, свои работы пожизненники могут показать только через толстые прутья решетки
Как рассказали сотрудники «Лебедя», женщин не пугает тот факт, что они выходят замуж за пожизненно осужденных. Свадьба тут была уже далеко не одна.
В следующей камере работают с деревом. Резчики. К нам подходит Андрей Хорошенко.
— Статьи «Бандитизм», «Разбой», «Убийство», — выдает мужчина сходу. — ООН признал мой приговор несправедливым. Но Российская Федерация отказалась его пересмотреть.
— В каком году вы попали?
— Попал вообще или сюда?
— Сюда.
— Здесь я с 1999-го. С открытия колонии. Приговорили меня к смертной казни. Потом помиловали в мае 99-го. По крайней мере, пожизненный срок дал мне шанс доказать, что я не виновен.
В стенах колонии Андрей увлекся резьбой по дереву.
Андрей сначала ждал смертную казнь, которую сменили на пожизненный срок
— Занимаюсь берестой, делаю хлебницы. Можем лапти сплести, деревянные часы сделать, — рассказывает мужчина. — Заканчивал я факультет экономики. А в свободное время подрабатывал художником, в том числе в кинотеатре. Родом я из Свердловской области. У меня есть родители, брат. От первого брака сын. С сыном мне ранее запрещали длительные свидания. Сейчас жду с ним встречу. Живу ли я с надеждой? Если кто-то говорит, что он уже не надеется, он вас обманывает. Я ничего не совершал, но мне инкриминировали статьи «Бандитизм», «Разбой, «Убийство». Вон моя карточка висит, вкратце прочитайте.
Действительно, у каждой камеры висят карточки с досье.
Потом Андрей все-таки разоткровенничался.
— Мой товарищ попросил меня однажды помочь. Занимался он автомобильным бизнесом. Перепродавал машины. Я всего помог ему несколько раз, — вспоминает Андрей. — В итоге выяснилось, что товарищ в криминале замешан… Он сначала пришел ко мне с переломанной рукой, говорит, не могу автомобиль водить. Я перегнал несколько машин и не знал, что они краденые. Это был мой очень хороший друг. Кстати, сейчас он в соседней камере сидит, но я его не вижу. У нас нет возможности даже пообщаться. Да и он, по большому счету, попал в сложную ситуацию. Он не знал, что там убийство владельцев автомобилей… Это было преступное сообщество. За их преступление теперь я сижу пожизненно. Многих оправдали. А я здесь сижу уже 23 года.
Психолог и диван по графику
Нас ведут в комнату отдыха и психологической разгрузки. «Пожизненники» имеют право на такой отдых.
Из рабочей камеры художников выглядывает портрет Владимира Путина
Место художника, краски и холст для пожизненников — шанс выразить свои мысли
Телевизор. Мягкие кресла, диван, малость потрепанные и выцветшие искусственные цветы… и решетка
В такой заветной комнате можно отдыхать осужденным из одной камеры. Сам психолог сидит не в комнате, он отгорожен железной толстой решеткой. Так и общается. Или осужденные могут просто посмотреть фильмы, если не хотят говорить с психологом.
Это комната психолога, пожизненно осужденные имеют право, пусть и через решетку, пообщаться с экспертом по душам
И такие встречи возможны только по строгому графику.
Работает с пожизненными психолог-мужчина. Чтобы получить помощь эксперта по душам, осужденный должен написать заявление. В комнату пожизненно заключенный может приходить один раз в месяц максимум на два часа. Не чаще.
В комнате психологической разгрузки пожизненно осужденный может просто отдохнуть на диване.